Салон экзотика красноярск: Тренажерный зал в Красноярске

В конце 1600-х годов кофе был экзотическим горячим напитком, который пили философы и великие мыслители того времени.Это особое чувство не потеряно у одного из самых престижных поставщиков фасоли в Париже: Verlet. Верле, открывшее свои двери в 1880 году, является одним из старейших кафе Парижа. В разделе salon du thé («чайная комната»), частично магазин, вы можете прийти за café crême или chocolat chaud и уйти с пакетом его кустарного чая, кофейных зерен и цукатов.

Verlet обжаривает свои бобы неподалеку, на улице де Монпансье, и может похвастаться более чем 30 различными сортами в своем ассортименте.Идеальное место для завтрака, обеда или послеобеденной чашки кофе в аутентичной обстановке 1920-х годов.

256 rue Saint-Honoré, 75001

www.verlet.fr / @verletparis

Всеми любимое место, где можно купить все сладкое! La Mère de Famille со знаменитым фасадом, выкрашенным в зелено-золотой цвет, является старейшей кондитерской в ​​Париже. Его история началась еще в 1726 году, когда Пьер Жан-Бернар, молодой бакалейщик из городка недалеко от Парижа, приехал в столицу, чтобы начать свой бизнес.Он открылся на улице Фобур-Монмартр, 35, которая и по сей день остается флагманским магазином. Любители винтажного стиля будут в восторге от La Mère de Famille за его олдскульные продукты и аутентичный внешний вид с традиционными металлическими, деревянными и стеклянными прилавками. Есть даже будка, куда вы идете, чтобы оплатить счет!

35 rue du Faubourg Montmartre, 75009

www.lameredefamille.com / @alameredefamille

Семь поколений семьи Declercq стоят за этим редким бизнесом.Компания Declercq на улице Этьен Марсель, специализирующаяся на всех видах отделки — кистях для штор, чехлах для пуговиц, окантовке и многом другом, — скрывает богатый опыт и качественные ткани. Калейдоскоп роскошных цветов украшает магазин, оформленный в роскошном стиле, с изобилием шпулек, ниток и кисточек. Приобретая здесь материалы для специального проекта, вы почувствуете себя Марией-Антуанеттой в день покупок!

15 rue Etienne Marcel, 75001

www.declercqpassementiers.fr / @declercqpassementiers

Deyrolle, один из самых известных магазинов Парижа, представляет собой современный кабинет редкостей. От таксидермических бабочек и птиц до лисиц и кошачьих, до жуков и ракушек и всего, что между ними, войти внутрь — все равно что оказаться в реальном Ноевом ковчеге. Основанный в 1831 году, Дейролль по-прежнему остается одним из главных эталонов в мире таксидермии. , со всеми животными, прибывшими из зоопарков, парков дикой природы или ферм после смерти или болезни.Стремясь информировать и вдохновлять, он в партнерстве с COP 21 и ЮНЕСКО обучает школы и местные органы защите окружающей среды. Пещера Аладдина, которую стоит посетить каждый раз, когда вы находитесь в Париже.

46 rue du Bac, 75007

www.deyrolle.com / @ deyrolle.officiel

Читать дальше: Лучшие бутики Парижа D’Antan

Календарь выставок — январь 2022 г.

В Транссибирском экспрессе — Рольф Поттс

Путешествие, состоящее из пяти частей

Рольф Поттс

Часть I.Скачки, просторы и судьба балов Чингисхана

Лошадь, упавшая в 300 метрах от финишной черты, была в последних спазмах смерти, когда американец в костюме цвета хаки споткнулся и начал фотографировать. Бородатый и пухлый, с седыми волосами и громоздкой стойкой с фотоаппаратурой, он резко контрастировал с толпившимися вокруг него монголами.

Как только он просмотрел всю пленку, этот человек смущенно посмотрел на меня.«Извините за такую ​​вульгарность», — сказал он, немного невнятно произнося слова. «Это просто похоже на то, что нужно сфотографировать».

«Это твой мир», — сказал я ему.

В десяти метрах от ограничивающего шнура пара монгольских ветеринаров в белом подбежала, чтобы оценить место происшествия. Всадник лошади, 10-летний измученный на вид мальчик с размазанными пеной ногами, со слезами на глазах стоял рядом.

За умирающей лошадью широкая, покрытая травой равнина гудела, а другие дети-всадники гнали лошадей к финишу.Тысячи зрителей фестиваля Наадам заполнили последний отрезок на полмили в обоих направлениях. Вверху грохотали пурпурные грозовые тучи, придавая этой сцене грандиозный, смутно зловещий вид. Я наблюдал, как один из ветеринаров воткнул лошади шприц в горло.

«Это мой мир, — продолжал американец, — но обычно я бы этого не сделал. Это все, что Ирак во мне делает фотографии ».

«Ирак?»

«Ааааииииирааак», — сказал он, пьяно вытягивая гласные.«Арак. Это национальный монгольский напиток. Совершенно незнакомые люди подходили весь день и заливали мое горло. Это как мексиканцы с текилой, только арак делают из кобыльего молока, так что это все равно, что напиться йогурта ».

«Не могу сказать, что это звучит слишком привлекательно».

«Ну, Чингисхан пил каждый день, и он покорил мир».

«Верно. Вроде как Майкл Джордан и Гаторэйд ».

Американец ухмыльнулся. «Конечно», — сказал он. «Но не говори это слишком громко.Люди здесь очень серьезно относятся к Чингисхану. Они видят в нем некую комбинацию Иисуса, Наполеона и Тарзана. Он отец их страны ».

«Конечно», — сказал я. «Монгол Джордж Вашингтон».

«Да, но Чингисхан в значительной степени делает Джорджа Вашингтона похожим на неженку в парике, не так ли?» Бородатый американец остановился и доверительно наклонился к нему. «Но тогда не Джордж Вашингтон отрезал себе яйца».

На мгновение я забыл об умирающей лошади.«Что ты имеешь в виду, Чингисхану отрубили яйца?»

«Я имею в виду, что Чингисхану сразу отрубили яйца. Всем известный факт.»

«Я никогда в жизни не слышал этого. Кто отрезал ему яйца? »

«Я думаю, это сделала одна из его наложниц. Что-то вроде Лорены Боббит. Я не знаю подробностей; Я просто знаю, что это факт. Если не верите, поспрашивайте. Кто-то здесь обязательно должен знать всю историю ».

На истоптанной копытами равнине перед нами лошадь прекратила судороги.Ветеринары махнули фронтальным погрузчиком, который с грохотом вскочил и бесцеремонно швырнул мертвую лошадь в большой русский мусоровоз. Не в силах сопротивляться, бородатый фотограф загрузил еще один рулон пленки и побежал, чтобы запечатлеть лучший ракурс.

После того, как я увидел, как уезжает мусоровоз с окоченевшей лошадью в спине, прошло несколько часов, прежде чем я смог выбросить этот жуткий образ из головы.

С другой стороны, таинственный вопрос об отсутствии яичек у Чингисхана мучил меня неделями.

Хотя поездка в Улан-Батор во время ежегодного фестиваля Наадам — ​​это удивительно новый опыт, это, вероятно, не лучший способ познакомиться со столицей Монголии. Конечно, грандиозные церемонии, однодневные матчи по борьбе и зрелищные скачки — это впечатляющие зрелища, но, как и в случае с Новым Орлеаном во время Марди Гра или Памплоной во время Бега быков, Наадам превращает Улан-Батор в тесный космополис увлекательного тура. автобусы и пьяные фотографы-любители.И, учитывая безудержное волнение, которое Наддам внушает монголам, взаимодействие с местными жителями так же бесполезно, как попытки привлечь американца в воскресенье на Суперкубке.

То, что мне довелось побывать в Монголии во время Наадама, — чистое совпадение. С самого начала моих планов Улан-Батор был просто первой из множества остановок, которые мы с двоюродным братом Дэном планировали совершить во время классического путешествия по железной дороге протяженностью 5280 миль из Пекина в Санкт-Петербург. Дэн приехал в Китай из Канзаса (где мы оба выросли), чтобы присоединиться ко мне в путешествии, которое мы планировали больше года.

Наша первая 30-часовая поездка в Улан-Батор из Пекина показала бесконечные проблески экзотики — от окутанных туманом пейзажей Великой Китайской стены до верблюдов на рыси в Гоби и огромных гидравлических кранов в Китайско-Монголии. граница, которая поднимала каждый вагон с земли, когда колеса меняли, чтобы соответствовать новой колее. Однако все это не подготовило нас к эксцентричности, которую мы обнаружили на ветреных улицах Улан-Батора в советском стиле.

Там, на унылых городских проспектах столицы Монголии, местные жители, вооруженные видеокамерами Sony, скакали верхом через фестивальную толпу.Три дюжины шотландских бойскаутов, приехавших в город для оказания услуг, позировали в своих килтах возле Монгольского музея охотничьих трофеев (в котором, согласно сообщению туристической газеты, представлены «удивительные, невероятно большие и красивые трофеи козерога, лося и розового оленя». »). В центре города полдюжины разных съемочных групп бродили по площади Сухэ-Батора в поисках чего-то, что выглядело бы достаточно монгольским, чтобы снять его. Местные жители в кроссовках общались с туристами, одетыми в монгольские костюмы.

Свита премьер-министра Японии Кэйдзо Обучи из 100 человек (прибывшая в рамках государственного визита) перебиралась с мероприятия на мероприятие в хорошо охраняемом кортеже, выглядя впечатляюще и смешно одновременно. Англоязычные газеты рекламировали семинары для геев и лесбиянок, обучающие сверстников, боулинг Мон-Кор с восемью дорожками только что открылся для работы, и — впервые в истории фестиваля — борцы Наадам проходили тестирование на наркотики, повышающие их производительность.

Помимо нашего гида и водителя автобуса, первым настоящим монголом, которого я встретил в Улан-Баторе, был человек по имени Mr.Синий. Хотя я несколько раз болтал с мистером Блю, из наших разговоров я помню только его рассказ о том, почему пенисы верблюдов направлены назад.

Мистер Блю средних лет, одетый в повседневную одежду в стиле J. Crew, первоначально подошел к Дэну и мне на площади Сухк-Батор, предложив свои услуги в качестве гида. Поскольку у нас уже был гид, мы отказались. Когда я увидел его на следующий день, мы обменялись любезностями — и это привело к разговору, который быстро перешел на тему верблюжьих пенисов, хорошо отрепетированного трюка, который, несомненно, является частью мистера.Распорядок дня Блю.

По-видимому, вскоре после создания мира Бог (или, по крайней мере, монгольское эквивалентное божество) понял, что восстанавливать животных каждый раз, когда они умирают, слишком сложно. Воспользовавшись мозговым штурмом, Бог решил изменить дизайн животных, чтобы они могли воспроизводить самих себя. В момент вдохновения Бог создал несколько половых органов и призвал животных приспособиться. Один за другим животные приходили требовать свои новые придатки, пока у каждого животного не появился пенис, кроме высокомерного, развлекающегося верблюда.Когда Бог позвал верблюда, чтобы тот забрал последний пенис, верблюд решил, что ему не нравится его внешний вид, и потрусил, прежде чем Бог смог прикрепить его. Возмущенный наглостью верблюда, Бог бросил пенис в верблюда, и он прижался к спине, как и по сей день.

Оглядываясь назад, жаль, что мы никогда не наняли мистера Блю в качестве гида в день скачек. В конце концов, он — как очевидный знаток монгольской мифологии, связанной с гениталиями — мог бы немного рассказать о судьбе Чингисхана.

Мое время в Улан-Баторе не было полностью посвящено фаллоцентрическому прядению пряжи. Фактически, большую часть моего времени в Монголии я провел в сельской местности, где — поскольку жилье в городе было давно забронировано для фестиваля — мы с Дэном остановились в юрте (традиционной монгольской войлочной палатке) с другими членами наша туристическая группа.

Многих путешественников наплевать на туристические группы, потому что организованные туры, как правило, «портят» впечатления от путешествия. «Денаррация» (позаимствовав слово, придуманное Дугласом Куплендом) — это когда чей-то опыт перестает содержать элементы случайности, драмы или неожиданного открытия.Таким образом, проблема, с которой сталкиваются некоторые путешественники с турами, не в том, что они неинтересны, неинтересны или не доставляют удовольствия, а в том, что организованные туры не оставляют человеку много интересного. Почему-то зажжение своей монгольской табачной трубки на длинной ножке светящимся кирпичом из коровьего навоза теряет свою силу, когда вы подъезжаете к палатке кочевника на мини-автобусе корейского производства.

Это в виду, мое самое яркое воспоминание о туристическом лагере связано не с конными прогулками или тушеным мясом ягненка, а с того времени, когда мы с Дэном пропустили запланированные мероприятия и отправились пешком в плавные изгибы монгольского пейзажа.Поскольку не было ни деревьев, ни заборов, ни дорог, которые могли бы направлять (или препятствовать) нам, мы шли по прямой к горизонту почти два часа. Сохраняя равномерный темп, мы останавливались только для того, чтобы изредка осматривать высохшие черепа коровы или странные груды наполовину расплавленного стекла, оставленные кочевниками. Сурки смотрели на нас с края своих нор, валяясь в миловидности, словно бесстрастно ожидая, пока кто-нибудь прогуляется и назначит их олимпийскими талисманами. В конце концов мы остановили нашу прогулку на гребне закругленного гребня и сели, чтобы смотреть на покатое море травы.

Хотя большинство посетителей Монголии в восторге от унизительной пустоты степи, возможно, канзаны, такие как Дан и я, лучше всех подготовлены, чтобы оценить ее красоту. Так как Канзас является домом для самого большого непрерывного участка девственной высокотравной прерии, оставшейся в Северной Америке, эстетическая привлекательность Канзаса похожа на простую народную мелодию, которую каждый учится ценить в течение многих сезонов. С другой стороны, в Монголии достаточно нетронутых пастбищ, чтобы пять раз поглотить всю сушу Канзаса.Путешествовать по монгольской степи — все равно что смотреть на Канзас на стероидах — радостная вагнеровская симфония голубого неба, открытых пространств и травянистых изгибов, простирающихся повсюду.

Слишком часто, как граждане 20-го века, мы делаем выводы о мире, отслеживая городские причуды и инновации, которые вносят изменения в невероятные места, такие как Монголия. Посетители Средней Азии в начале этого столетия говорили о таких изменениях, когда, как говорили, главный монах монгольского ламара развил пристрастие к порнографии, солнечным ваннам и стрельбе из ружья американского производства.Позже историки возвестили о переменах в 1920-х годах, когда Коммунистическая партия захватила контроль над страной, в которой (как культура кочевников, основанная на натуральном хозяйстве) не было рабочих, которых можно было бы объединить. Идея перемен была подтверждена оптимистично настроенными журналистами в 1950-х годах, когда текстильные фабрики китайского производства и химические предприятия, спонсируемые Россией, создали в Улан-Баторе ощущение городской суеты. В наши дни городская преступность, интернет-кафе и внедорожники на улицах Улан-Батора заставляют меня переделать Монголию как находящуюся в стадии строительства Калифорнию.

Но однажды днем ​​в чудовищных монгольских степях я умерил желание обобщить. Травянистые просторы за пределами городских границ Улан-Батора намекают на то, что — на просторах мира — сама предыстория по-прежнему берет верх над нашими шумными маленькими парадами перемен.

Находясь в Монголии, я так и не узнал, что случилось с яйцами Чингисхана.

Честно говоря, я особо особо не расспрашивал, так как боялся, что обсуждение этой темы с монголами может показаться таким же грубым и неуместным, как вопрос христианам, как божественность влияет на запах испражнения Христа.

В конечном итоге мое любопытство было удовлетворено отчетливо выраженным образом — не высохшим монгольским отшельником, утверждающим, что он произошел от самого хана, или археологом в стиле Индианы Джонса, руководившим поисками расчлененных гонад в стиле Ковчега Завета — но в библиотеке, за много миль от владений Великого хана.

Согласно этой легенде, Чингисхан однажды зимним днем ​​на охоте убил кролика в снегу. Заметив поразительный контраст кроличьей крови на поверхности снега, он решил, что ему нужна женщина настолько совершенная и красивая, чтобы ее кожа была белой, как снег, а щеки — красными, как свежая кровь.В королевстве был произведен обыск, и была найдена такая женщина — новая невеста принца Уланхота.

Под угрозой смерти князь передал свою жену великому воину Монголии, но она, все еще верная своей истинной любви, вошла в покои хана с ножом, спрятанным в складках ее одежды. Когда в ту ночь Чингис пришел к ней, она отреагировала на его ухаживания, отрезав ему гениталии, а затем прыгнула насмерть в реку. Говорят, что Великий Хан потерял сознание от потрясения и так и не проснулся.

Мы с Дэном покинули Улан-Батор через день после церемонии закрытия Наадама. Когда наш поезд выезжал из города, столица Монголии уже перешла на тихий сонный ритм, который — по сравнению с кинетическими цветами Наадама — почти заставлял ее казаться заброшенной.

В течение 12 часов после нашего отъезда из Улан-Батора мой двоюродный брат все еще благополучно путешествовал в самое сердце Сибири. С другой стороны, мне — при странном сговоре обстоятельств с участием российского танкового командира и двух особенно неприятных проводниц поездов — каким-то образом удалось сесть на мель и двух моих одноклассников в 250 милях от Улан-Батора в малоизвестном российском пограничном городке Наушки.

Такая удача встретила следующий этап моей транссибирской одиссеи.

Часть II: Мель в Сибири

Впервые в жизни я встретил человека, который, казалось, искренне взволнован тем, что я из Канзаса.

«Канзас!» — воскликнул русский танкист. «Москва!»

«Да, я вырос в Канзасе, — сказал я. «И я еду в Москву».

«Москва!» — продолжил он, как будто я его не понял. «Канзас!» Он протянул руки и сложил ладони вместе.Не зная, что делать, я улыбнулся и подражал его действиям, сложив руки вместе.

Позади нас на железнодорожной станции сибирско-монгольского пограничного городка Наушки стояли три старых советских танка, временно законсервированных. Марк и Джеймс, мои британские соседи по транссибирскому поезду, карабкались по танкам — смотрели в бочки и дергали за люки.

Русский офицер, который пытался сообщить что-то о Канзасе с упорством Лесси, не обратил внимания на неофициальную инспекцию танков моих товарищей.«Parlez-vous francais»? — спросил он, его ладони все еще были прижаты друг к другу.

«Нет, — сказал я. «Hanguk-mal haleyo?» Офицер-танкист недоуменно посмотрел на меня. Я ожидал этого: мои слабые знания корейского языка еще не помогли мне в любой международной ситуации.

«Привет, Джеймс!» Я позвонил. Джеймс остановился и посмотрел на меня сверху вниз из башни среднего танка. «Вы не говорите по-французски?»

Джеймс, 19-летний многоязычный парень из Гонконга, спрыгнул с башни и немного обменялся французским с русским.Русский махнул на меня и выжидательно ждал.

«Я не совсем уверен, что он хочет знать», — сказал Джеймс. «Его французский довольно базовый. Буквально он спрашивает, из Москвы ли вы. Он ведет себя так, как будто это город в Канзасе.

«О, Москва», — сказал я, внезапно осознав связь. «Маленький крошечный фермерский городок в Канзасе. Бог знает, как он об этом узнал. Но да: Москва, Канзас ».

Джеймс неуверенно посмотрел на меня. «Так вы говорите, что вы из Москвы, Канзаса?»

«Нет, я не оттуда, но знаю об этом.Раньше у них была отличная футбольная команда из восьми человек. Мой дядя Эд тренирует команду из восьми человек в городке под названием Лерой, и я до сих пор помню, как Москва обыграла Лероя в матче чемпионата штата из восьми человек 20 лет назад. Это было настоящим сердцеедом. Я был тогда еще маленьким ребенком, но я действительно любил футбол ».

Русский офицер-танкист засиял фирменной ухмылкой человека, который дружелюбен и заинтересован — но понятия не имеет, о чем, черт возьми, вы болтаете. Джеймс приподнял бровь и замолчал, словно пытаясь решить, действительно ли сагу о футбольной команде дяди Эда в 1979 году стоит переводить на французский.В этот момент Марк позвал нас с бака.

«Эй!» — сказал он, прыгая на гравий на краю рельсов. «Я только что вспомнил, что мы уже не в Улан-Баторе. Это означает, что сейчас 3:45; а не 2:45. Если поезд уходит в 4 часа, как сказала проводница, то лучше сразу возвращаться ».

Торопливо прощаясь с русским солдатом, мы с Джеймсом побежали за Марком, когда он выводил нас с маневровой станции.

Доехали до главного вокзала Наушки и обнаружили, что он совершенно, однозначно пустой.

Марк, Джеймс и я проверили наши часы в унисон: даже с учетом часовой разницы во времени было всего 3:50. Марк нарушил наше ошеломленное молчание, заявив очевидное.

«Поезд ушел».

Так как это была моя идея — прогуляться пешком и посмотреть на советские танки, пока поезд был остановлен, я решил, что моя работа — успокоить всех опасения. Единственный способ сделать это, конечно, — нагло отрицать реальность.

«У нас еще 10 минут», — сказал я. «Этого не может быть.Мы будем в порядке.»

Марк и Джеймс ничего не сказали на это, и этим все сказано.

Не прошло и 1000 миль после моего эпического путешествия на поезде из Пекина в Санкт-Петербург, протяженностью 5280 миль, и не было никакого смысла отрицать, что мне каким-то образом удалось заставить нас отстать от самого поезда.

Сибирь, как заметил Фредерик Кемпе в своей одноименной книге 1992 года, всегда была скорее предупреждением, чем местом.

Из всех мест в мире, которые могут оказаться в затруднительном положении, немногие места могут сравниться с запустением и безнадежностью, создаваемыми огромными восточными просторами России.Европейские карты времен Марко Поло, на которых сама Россия указана как «Регион тьмы», демонстрируют апокалиптическую привязку к самым ранним западным представлениям о Сибири. «Гог и Магог», — гласит сибирская часть каталонской карты XIV века, — «Великий князь этих явится с великим множеством в день антихриста».

Хотя библейская номенклатура никогда не закреплялась, репутация Сибири не сильно улучшилась за последние 600 лет или около того. По сей день Сибирь выглядит не более чем пустым пространством, населенным ссыльными, казаками и преступниками — холодным участком бездорожных лесов, тигров-людоедов и замерзшей тундры.

Марк, Джеймс и я были полностью осведомлены об этой репутации, когда оказались на сибирской границе. Стараясь сохранять спокойствие, мы пошли в офис станции Наушки за информацией о ближайшем поезде.

Начальник станции был человеком с добрым лицом, седыми волосами и зеленой фуражкой советского образца. К сожалению, он не понял ни единого слова, которое мы говорили, даже после 10 минут пантомимы. Джеймс пробовал на нем французский, испанский, немецкий, мандаринский и кантонский диалекты — все безрезультатно.Без особого энтузиазма (и безуспешно) я выбросил несколько фраз по-корейски. Сотрудник станции ухмыльнулся и заговорил с нами на очень громком медленном русском языке, повторяя одну и ту же фразу снова и снова. Мы трое стояли ошеломленные.

«Он пытается сказать, что ваш поезд ушел в 3:15», — раздался голос позади нас. Обернувшись, я увидел монгольскую девушку студенческого возраста, которая подошла к нам сзади. Она не могла быть ни на дюйм выше 4 футов 10 дюймов, и она жевала жевательную резинку с энергичной уверенностью. «Я Моника», — сказала она.«Вы все пытаетесь говорить по-английски, верно?»

«Да, вообще-то, — сказал я. «Мы начинали думать, что никто из этого города не сможет нам помочь».

«О, я не живу здесь», — сказала она, закатывая глаза. «Я просто иногда приезжаю сюда, чтобы заработать деньги. Моя работа — быть человеком, который делает что-то для людей. Если вы понимаете, о чем я.»

Марк, Джеймс и я подняли брови друг на друга.

«Я беру вещи в места для людей», — сказала она, нетерпеливо относясь к нашей невежественности.«Я забыл это по-английски. Вы знаете: я везу китайские вещи из Монголии, чтобы продавать их в России ».

«А, верно, — сказал Марк. «Вы бизнесмен. Торговец ».

Моника жевала жевательную резинку. «Нет, не совсем так. Близко, но не совсем.

«Ты вроде как курьер», — предложил я. «Вы поставщик».

Моника внезапно просияла. «Контрабандист!» она сказала. «Я контрабандист. Это моя работа.» Моника гордо ухмыльнулась своей вербальной точностью.

Марк, Джеймс и я снова подняли брови.Очевидно, Моника не знала эвфемистического английского.

«Нам нужно догнать наш поезд», — сказал Марк. «Есть ли еще поезда сегодня днем?»

«Не раньше завтра».

Марк вздохнул. — Что ж, тогда нам придется подождать здесь.

«Ты что, дурак? Здесь никого нет. Это не место. Вы можете просто взять напрокат машину, чтобы догнать поезд. Без проблем.»

«Автомобиль?» Я сказал. «Вы имеете в виду, что здесь есть шоссе?»

«Конечно, есть шоссе.Как ты думаешь, где ты вообще — Северный полюс? Вы можете быть в Улан-Удэ через пару часов ».

«Этого достаточно, чтобы успеть на наш поезд?»

«Конечно, если вы едете быстро». Моника резко повернулась и пошла к выходу из офиса станции.

«Подожди», — крикнул я ей вслед. «Нам нужно, чтобы вы помогли нам арендовать машину!»

Моника повернулась и закатила глаза. «Вот что я делаю, глупец. Такси здесь. Она остановилась и на мгновение посмотрела на нас, замешивая десну между резцами.«Если только вы серьезно не собирались переночевать в Наушках».

Внезапно мы втроем бросились за Моникой.

Наушки — российско-монгольский приграничный город, настолько функциональный и бесхитростный, что у него даже нет своей истории. В ранних письменных источниках Сибири этот город не упоминается, потому что его затмевала шумная застава чайных караванов в соседней Кяхте. Известность Кяхты в конечном итоге исчезла, когда железнодорожный транспорт сделал устаревшими классические караваны чайного маршрута Китай-Россия, но Наушки, которые стали железнодорожной станцией, так и не смогли оправдать Кяхты.

Тридцать лет назад журналист советских времен Леонид Шикарев писал, что «Сибирь всегда вселяет надежду на будущее». Скептики могут приписать это мнение тому факту, что в Сибири не может быть хуже, чем сейчас. Однако моя прогулка по Наушкам ранее в тот день обнаружила следы старого советского оптимизма, который казался совершенно замечательным, хотя и нереалистичным.

Поскольку Наушки — первый российский форпост на северном пути из Монголии, у транссибирских пассажиров обычно есть пара часов, чтобы побродить по городу, пока поезд проверяется на предмет контрабанды и безбилетных пассажиров.Заверив вагон-проводницу, что поезд не отправится с Наушек до 4:00, я неспешно шел по городу, идя туда, куда меня привело любопытство.

На первый взгляд, дома Наушки из креозотового дерева и заваленные пылью тротуары делали это место мрачным, как город-призрак в Неваде. Но чем больше я ходил, тем больше замечал в Наушках какой-то острый оптимизм. Через три дороги от железнодорожных путей я обнаружил старую детскую площадку с песочницей, похожей на буксир, большое деревянное яйцо Фаберджи, на которое дети могли забраться, и небольшую сцену для драматических постановок.Когда-то окрашенное в яркие основные цвета, игровая площадка теперь выцвела до сухого деревянного серого цвета, который соответствовал другим строениям Наушек. Детей там не было.

Возвращаясь к железнодорожным путям, я обнаружил побеленный цементный мемориал с красными звездами местным жителям, погибшим во Второй мировой войне. Лицо памятника было заполнено именами лишь наполовину, как будто Наушки оптимистично надеялся предоставить трупы для какого-то будущего великого дела. Бетонные статуи в городском парке Наушки, граничащие с вокзалом, свидетельствуют о том же отсутствии истории.Вместо того, чтобы восхвалять местных героев, статуи в парке изображали танцующих маленьких детей, дикого лося, кормилицу матери.

Давным-давно Наушки чего-то ждали. Возможно, это все еще так. Возможно, даже несмотря на то, что статуи-дети танцуют на тонких арматурных ногах, а морда лося отвалилась, в Наушках есть все, что нужно делать — смотреть вперед.

Однако к тому времени, когда я с Моникой пересек свой путь мимо парка, единственное, чего я ждал, — это выбраться из Наушек.Когда мы подъехали к стоянке, Моника подарила нам два варианта наемного водителя — Игана и Ивана. Иган выглядел как лесоруб из бумажных полотенец «Баунти» и водил потрепанный хэтчбек «Лада». Иван был похож на молодого Иосифа Сталина и водил аккуратную 4-дверную Ладу. Оба хотели по 600 рублей (около 26 долларов) за 180-мильную поездку до Улан-Удэ.

Марк, Джеймс и я выбрали Игана исключительно на том основании, что он никоим образом не походил на Иосифа Сталина.

Мы заплатили ему половину денег вперед. Моника дала ему подробные инструкции на русском языке, пока мы забирались в его машину.Закончив с Иганом, она подошла к пассажирскому окну и подбодрила нас.

«Я только что сказал ему, что вы, ребята, очень спешите, и вам нельзя ни на что остановиться. Ему нужно заправиться здесь, в Наушках, но после этого не позволяйте ему останавливать машину. Вы должны быть осторожны с этими парнями, потому что вы знаете, что они будут пытаться делать ».

«Что, — сказал я, — они попытаются нас обмануть?»

«Нет, я не могу точно вспомнить английское слово. Это хуже, чем обман.”

«Грабить», — предложил Джеймс. «Они попытаются нас ограбить».

«Нет, но близко. Это очень простое слово. Я действительно должен это запомнить.

словесные оплошности Моники вызывали у меня беспокойство, но — поскольку она была нашим единственным активом в то время, — я решил, что лучше уточнить. «Может, они сделают что-то вроде того, что отвезут нас не в то место и попросят еще денег?»

«Убить!» — воскликнула Моника. «Будь осторожен, иначе они попытаются убить тебя». Моника жевала жвачку и усмехнулась. «Не думаю, что Иган на это пойдет; он кажется очень милым.Только не позволяй ему останавливать машину, и будешь в безопасности ». Моника помахала рукой на прощание; Иган завел машину.

Мы ехали на заправку в параноидальной тишине.

В 1890 году Антон Чехов написал в письме к своей матери, что жители Сибири «забьют голову попрошайке, которого встретят, или выколют глаза товарищу по депортации, но путешественника не тронут».

Когда Иган взял форсунку и начал закачивать газ в свою помятую «Ладу», нам оставалось только надеяться, что наблюдение 109-летнего Чехова все еще верно.

Часть III: Транссибирская туалетная война

Хотя я никогда не смогу доказать это в суде, я всегда буду подозревать, что причина, по которой поезд № 263 оставил меня на пограничном посту Наушки в Сибири, во многом связана с туалетным этикетом.

Это моя единственная теория, помимо общей злобы, почему проводница посоветовала мне вернуться на станцию ​​Наушки в 4:00 на поезд, который отправился в 3:15.

«Проводница», как знают ветераны Российского железнодорожного транспорта, — это служанка, которая следит за пассажирами в определенном вагоне поезда.Формально в обязанности проводницы входит прием билетов, уборка спальных мест и уход за туалетами. На первый взгляд это кажется безобидным описанием должностных обязанностей — до тех пор, пока не поймешь, что в Сибири эти обязанности подпадают под устаревшую модель обслуживания клиентов.

Много лет назад в США работники сферы услуг носили пуговицы на лацканах с надписью «Клиент всегда прав». Насколько мне известно, от их пожизненных советских коллег никогда не требовалось демонстрировать философию обслуживания клиентов — но если бы они были, я подозреваю, что на кнопках было бы написано: «Тот факт, что вы существуете, меня до чертиков раздражает. .”

В составе поезда № 263 до Иркутска царил этот старый советский стиль обслуживания. Не помогло и то, что главная проводница, имевшая манеру питбуля, была похожа на грудастую платиновую версию Бориса Ельцина. Не помогало и то, что помощница проводницы выглядела как женщина-зефир-зефир в поддерживающих чулках и с вечно пустым выражением лица.

По большей части меланхоличная мадам Стей-Пуфт держалась особняком, но «Женщина Борис» бродила по коридорам с такой мелкой безжалостностью, которая заставила бы медсестру Рэтчед оторваться, как Кэти Ли Гиффорд.Вскоре я обнаружил, что самая кроткая просьба к главной проводнице — чайный пакетик или рулон туалетной бумаги — неизменно приводила к такой безжалостной русской тираде с слюнями, что в конце концов я прятался в своей каюте, пытаясь полностью избежать ее.

Проблема этой изоляционистской стратегии, конечно же, в том, что рано или поздно человек должен пойти в туалет.

Беглый взгляд на расписание поездов Улан-Батор-Иркутск обнаруживает вопиющую несогласованность в расписании. В то время как, скажем, 100 миль от Улан-Батора до Зуун-Хараа указаны как довольно разумные три часа — крошечный 14-мильный участок от Сухк-Батора, Монголия, до Наушки, Россия, весит не менее 16 часов 13 минут.Это связано с тем, что поезд прибывает в Сухк-Батор поздно ночью, а пограничный таможенный пост не работает до середины утра.

К сожалению, я и мои соседи по каюте никогда не удосужились проверить расписание, пока ждали на границе. В то время это казалось хорошей идеей, Дэн, Джеймс, Марк и я притупили скуку Сухк-Батора, выпив на завтрак несколько бутылок лагера «Адмирал Колчак». Это было очень весело, пока мы не поняли, что туалеты поездов, которые выходят прямо на рельсы, на всех остановках закрыты по санитарным соображениям.Накануне вечером нам разрешили выйти из поезда на перерыв в туалет, но — поскольку мы были посреди утомительного таможенного процесса — утром нам не повезло.

К полудню мы все лежали ничком в своих койках, сжимая наши мочевые пузыри в агонии.

Когда поезд наконец тронулся после 15-часового ожидания, мы бросились в туалет. Там нас ждала La Femme Boris — вместе с половиной других пассажиров в нашей машине.

Поскольку я не понимаю по-русски, я не уверен, чем руководствовалась проводница, не позволяя нам посещать туалеты на 14-мильный транзит в Россию, но ее глаза, которые горели праведным огнем, который есть только у истинных пророков и мелкие бюрократы — все сказано.Мои товарищи умоляли ее по-английски, но я пробился обратно к другому концу вагона. Там мадам Стей-Пуфт с грустным лицом стояла с ключами в руке перед небольшой частной уборной, предназначенной для проводниц.

«Туалетная вода!» Я умолял, надеясь, что она поняла.

Помощница проводница держала палец перед лицом. «Нет!» — мрачно сказала она.

«Да! Да! Туалетная вода! »

«Нет».

«Да!»

«Нет!»

«Да!» — в отчаянии настаивал я.

Прежде, чем мадам Стей-Пуфт смогла «нет» меня снова, дверь туалета открылась, и из нее вышел испуганный русский мужчина. Воспользовавшись моментом, я прыгнула в унитаз, закрыла дверь и заперла засов. Мадам Стей-Пуфт стучала в дверь туалета, когда я, дрожа, сбросил штаны и открыл шлюзы — ее протесты исчезали из моего сознания с каждой секундой, когда я стоял над грохотом металлической чаши.

Никогда раньше я не мог вспомнить, чтобы получал такое трансцендентное удовлетворение от такой простой деятельности.Если Бог в деталях, то моим триумфальным моментом в туалете было само причастие: прозаический псалом, смиренно восхваляющий нашего Создателя за то, что он придумал уретру. Возможно, мадам Стей-Пуфт была в ярости, когда я вышел из туалета, но я не помню: я опорожнил свой мочевой пузырь и наполнился Духом. Я вернулся к своей койке такой же блаженный и непроницаемый, как Седрах в печи Навуходоносора.

По возвращении я заметил резкий контраст в кабине поезда. Дэн и Джеймс заняли нижние койки, жалко свернувшись клубками в позы эмбриона.Марк, напротив, подмигнул мне и ухмыльнулся с верхней койки, небрежно раскачивая ногами взад и вперед.

Бутылки с адмиралом Колчаком, как я заметил, уже не были пустыми.

После оформления документов на остановке «Наушки» наш вагон опорожнился за считанные секунды. Мы с Марком развалились в салоне, хихикая при виде Дэна, Джеймса и остальных пассажиров поезда, бегущих к туалетам станции Наушки. После нескольких минут поздравлений друг друга с победой в Транссибирской туалетной битве 1999 года нас с Марком прервала мадам Стай-Пуфт.Вальяжно стоя за дверью, она жестом пригласила нас уйти.

«Не беспокойся, — сказал ей Марк. «Нам не нужно пользоваться туалетом». Это заставило нас обоих усмехнуться, но помощница проводницы только нахмурилась и продолжала жестикулировать. Все еще кружившись, мы с Марком встали, чтобы уйти.

«Будем надеяться, что она не украдет у нас запас холодного восхитительного адмирала Колчака, пока нас не будет», — сказал я к веселью Марка, пока мы шли по коридору.

La Femme Boris встретила нас на путях, когда мы выходили из поезда.»Назад! Здесь!» — рявкнула она, подняв четыре пальца.

«Что, четыре часа?» Я сказал.

Начальница проводница сунула пальцы мне под нос и пристально посмотрела на меня. «Здесь!» — повторила она.

«Я думаю, она хочет, чтобы мы вернулись в 4:00, — сказал Марк.

Ровно через два часа — вскоре после осмотра старых советских танков с Джеймсом — мы вернулись и обнаружили, что поезд ушел. Это было не более чем на минуту позже 3:50.

Оказалось, что Транссибирская туалетная битва 1999 года внезапно переросла в войну.

К тому времени, когда маленькая монгольская женщина по имени Моника уговорила нас нанять крупного россиянина по имени Иган, чтобы отвезти нас к нашей конечной остановке в Улан-Удэ, поезд отсутствовал почти полтора часа.

Марк, Джеймс и я сели в «Ладу» и обдумывали наши шансы, пока Иган заправлял машину бензином. У меня было сиденье для дробовика; британцы разделили спину.

«Значит, мы за это?» — внезапно сказал Марк.

«Что ты имеешь в виду?» Я сказал. «Мы уже заплатили половину денег.Он почти залил нас газом. Конечно, мы за это ».

«Я знаю, — сказал Марк. «У меня просто внезапно появилось плохое предчувствие».

«Но Моника сказала, что у нее хорошее предчувствие к этому парню».

«У Моники было хорошее предчувствие, но это Россия, а не чертов Канзас. Насколько нам известно, она в этом замешана.

«За что?»

«Попалась пуля в твою и мою голову. Русские думают, что жители Запада чертовски богаты. Подумайте об этом: это Сибирь.Никто не будет скучать по нам, если он отвезет нас к своим товарищам и вышибет нам мозги ».

«Этого никогда не случится, Марк».

«Кто говорит? Здесь мы имеем дело с русскими! Я говорю, что мы голосуем, продолжать ли с этим парнем ».

Марк, обычно уверенный в себе 26-летний художник-график из Англии, начал меня беспокоить. Где-то я читал, что 38 процентов всех россиян живут за чертой бедности в 20 долларов в месяц. Цифры для сибирских русских должны были быть еще более ужасными.Если бы Иган захотел, он действительно мог бы убить нас всех и получить годовой доход. Но по той же логике, наша еда за 26 долларов, безусловно, здорово наполнила бы его казну — а убийства — это не то, что делают по прихоти, даже в Сибири.

«Хорошо, — сказал я. «Если вы хотите проголосовать, я голосую за то, чтобы Иган отвез нас в Улан-Удэ».

«Я голосую за то, чтобы уйти сейчас и ждать следующего поезда», — сказал Марк. «Я готов покрыть все деньги, которые мы уже заплатили заранее».

«Мы будем выглядеть как сборище уродов, если сделаем это!» — возмутился я.

«Мы будем выглядеть уродцами с пулями в голове».

Мы с Марком обратились к нашему тай-брейку, Джеймсу — 19-летнему уроженцу Гонконга, направлявшемуся в лондонскую юридическую школу. Джеймс молча посмотрел на нас, явно чувствуя себя неловко из-за того, что он колеблющийся избиратель. «Пойдем, — сказал он наконец. «Я думаю, у нас все будет хорошо».

«У меня плохое предчувствие по этому поводу», — проворчал Марк.

Иган в итоге вернулся к машине, и мы выехали из Наушек. Первые 20 минут никто не произнес ни слова.Я как раз привыкла к тишине, когда Марк заговорил с заднего сиденья.

«Что только что сделал водитель?» он сказал.

«Не знаю», — ответил я. «Он что-то выбросил в окно».

«Я думаю, это была сигарета».

«Да, наверное, это была сигарета. Так?»

«Так тебе не кажется, что это было немного странно? Он даже не курил.

«Ну, я еще видел, как он вынул из пепельницы 10 копеек и выбросил в окно.Может, ему просто скучно.

«Ему может быть скучно, а может, он нервничает».

«Нервничать из-за чего?»

«Не знаю».

«Тогда зачем волноваться, Марк? Sheez. » Я на мгновение замолчал, зная, что даже не могу быть уверен, что иду в правильном направлении. Все дорожные знаки были написаны кириллицей; насколько я знал, Иган вез нас во Владивосток, чтобы продать в рабство.

— Итак, Джеймс, — сказал я, решив разрядить мою ползучую паранойю. «Что заставляет вас изучать право?»

Полностью осознавая мою неуклюже игру с изменением темы, Джеймс долго не отвечал.«Я не совсем уверен», — сказал он наконец. «Честно говоря, я не знаю, хочу ли я заниматься законом».

«Ну, тогда о чем ты мечтаешь? Где ты видишь себя в идеальном будущем? »

«Я не уверен, но знаю, что хотел бы жить в фантастическом богатстве».

«Что, например, Хью Хефнер или что-то в этом роде?» Напротив меня Иган только что сунул в рот новую сигарету.

«Вовсе нет», — сказал Джеймс. «Я имею в виду роскошь, подобную садам Версаля или царскому Зимнему дворцу в Петергофе.Я бы хотел, чтобы мои богатства были чрезмерными и барочными ».

«Невозможно зонировать Версаль в промышленно развитом мире», — сказал я. «Насколько можно ближе к этому в наши дни было бы купить остров в Карибском море».

Тут Иган выбросил незажженную сигарету в окно. Марк, казалось, вот-вот сорвется. «Я сказал вам, что у меня плохое предчувствие по этому поводу», — сказал он сердитым голосом. «Не могли бы вы двое, пожалуйста, прекратите болтовню?»

«Почему?» Я сказал. «Уверяю вас, у водителя есть дела поважнее, чем убить нас.”

«Я испытывал это чувство только два раза в жизни, Рольф».

«И?»

«А что?»

«А что случилось в два других раза?»

Марк не ответил на это; Лицо Джеймса стало пустым. Прошла пара ударов, прежде чем я понял, что произошло.

Иган только что остановил машину.

Слова Моники звенели в моей голове: «Только не дай ему остановить машину, и будешь в безопасности». Я представил, как Иган вытаскивает «Глок» из-под водительского сиденья и вышибает мне мозги по обивке.Несомненно, Марк и Джеймс думали об одном и том же.

Прежде чем кто-либо из нас успел среагировать, Иган резко повернул «Ладу». Загнав нас в канаву, он включил передачу, повернул переднюю часть под углом 45 градусов от дороги и отправил нас на землю. Когда Иган двинулся назад влево, я заметил ужас в его глазах. Потом меня осенило.

Иган не собирался нас убивать; Иган водил нас по плохо обозначенному участку дороги.Более того, Иган боялся. Я не совсем уверен, чего он боялся, но, зная Монику, я сильно подозреваю, что ему сказали, что он не получит вторую половину своих денег, если когда-нибудь остановит машину.

Когда педаль газа скользила по пыльному полю, лицо Игана изменилось, когда мы снова врезались в асфальт.

Во время своего новаторского арктического плавания в начале 1700-х датский исследователь Витус Беринг признался, что «никогда не чувствуешь себя в безопасности, когда тебе приходится плавать в совершенно пустых водах.Увидев момент паники Игана, мы с товарищами вышли из пустоты: наконец-то у нас появился человеческий индикатор, с помощью которого можно было управлять своими эмоциями. Вопрос о честности Игана был вкратце отброшен, мы с Марком перестали заставлять друг друга нервничать, и мы действительно начали получать удовольствие от поездки.

В каком-то смысле отсутствие поезда было подарком, поскольку позволяло нам побывать в той части Сибири, которую когда-либо видели немногие жители Запада. В краю по ту сторону рельсов сибирская жизнь шла сонным ритмом среди густых таежных лесов и широких горных бассейнов.На обочине дороги стояли сращенные «ласточкиным хвостом» бревенчатые домики, их оконные ставни были недавно выкрашены в небесно-голубой цвет. Длинноволосые девушки в самодельных платьях несли корзины по полям. Буряты — коренные жители Сибири, азиатские жители — проносились мимо нас на мотоциклах. Бетонные бункеры с тяжелыми стальными дверями (клапанные станции нефтепровода? Придорожные аварийные убежища? Туннели для эвакуации после ядерной войны?) Появлялись с интервалом в 6 миль. В долинах рек возникли бревенчатые села с деревянными православными церквями. На обочине дороги стоял ярко раскрашенный бурятский буддийский храм, который еще строился.У рек резвились утки и цапли; одинокий лось пробежал трусцой по далекому холму.

Иган все время ничего не говорил, отводя взгляд от дороги, только чтобы выбросить сигареты и копейки в окно. В конце концов мы пришли к выводу, что он делал это — возможно, из уважения к местным шаманским суевериям — только когда проезжал мимо другой машины или преодолевал опасный горный поворот.

Мы прибыли в Улан-Удэ сразу после семи часов вечера — почти через четыре часа после того, как наш поезд покинул нас в Наушках.Торопливо отдав облегченно выглядящему Игану остаток денег, мы бросились на станцию ​​Улан-Удэ, чтобы проверить табло чтения расписания поездов. Я заметил, что поезд № 263 должен был прибыть в 17:15 и отправиться в 17:30.

«Идеально!» — воскликнул я. «17:15. Это означает, что поезд будет здесь через несколько минут ».

Марк и Джеймс уставились на меня без тени энтузиазма. «17:15 означает 5:15», — тихо сказал Джеймс. «Не 7:15. Поезд ушел почти два часа назад ».

Crestfallen — дрожа от адреналина — мы втроем пошли в центр Улан-Удэ, чтобы обменять доллары на рубли и найти что-нибудь поесть.

Улан-Удэ, региональная столица Бурятии с населением 400 000 человек, оказался ярким, шумным и этнически разнообразным городом. Винтажные электрические трамваи грохотали по его проспектам, супермаркеты в западном стиле украшали его центр, а пригородный аэропорт обещал последний безотказный способ догнать наш поезд. Поскольку другого выбора не было, мы с товарищами купили немного еды, обыскали несколько отелей и вернулись на станцию ​​Улан-Удэ, чтобы узнать, каким будет следующий поезд в Иркутск.

Джеймс, наш специалист по языку, немедленно пошел работать в информационную будку станции. Клерк говорил только по-русски, но смог направить Джеймса к немецко-говорящему армейскому офицеру.

«Нам нужно найти следующий поезд до Иркутска», — сказал Джеймс офицеру по-немецки.

Джеймс нахмурился при ответе офицера и посмотрел на Марка и меня. «Он говорит, что скоро приедет поезд № 263. В этом нет никакого смысла «.

Джеймс повернулся к офицеру и указал на доску для чтения.«Поезд № 263 ушел в Иркутск несколько часов назад», — произнес он по-немецки.

Офицер русской армии засмеялся и коротко ответил. Внезапно усмехнувшись, Джеймс посмотрел на нас и перевел: «Все российские поезда ходят по московскому времени. Москва отстает от нас на пять часовых поясов. Наш поезд не будет здесь еще как минимум полтора часа! »

Мы с Марком испустили возглас облегчения, который эхом отозвался внутри станции Улан-Удэ.

Поезд № 263 прибыл в Улан-Удэ сразу после 10:30 той ночи.Дэн и несколько швейцарцев, киви и канадцев приветствовали наше возвращение бурными аплодисментами. Судя по всему, у проводниц было мало поклонников — и наша заброшенность на Наушках обернулась настоящим скандалом среди нерусских пассажиров. Когда мы шли по коридору вагона, Ла Фэм Борис и Мадам Стей-Пуфт явно отсутствовали.

Где-то около полуночи я прогуливался по коридору, когда женщина Борис вышла из своей койки и строго помахала мне внутрь. Отправив свою хмурую помощницу на какую-то невидимую работу, старшая проводница протянула мне чашку чая и сердито посмотрела на нее.Мадам Стей-Пуфт вернулась с англоговорящей русской пассажиркой, которая объявила, что ее наняли переводчиком.

«Проводница говорит, что не несет ответственности за то, что произошло на Наушках», — сказал мне переводчик. «Вы должны были знать об изменении часового пояса. Ты сам виноват, что поезд остался без тебя.

Это был очевидный отвлекающий маневр. Даже с учетом смены часового пояса проводница явно ввела нас в заблуждение. Однако, заранее спланировав этот сценарий, я решил отказаться от споров и разыграть свой козырь.

«Понятия не имею, о чем вы говорите, — сказал я переводчику. Она передала это La Femme Boris, которая выплюнула яростный русский ответ.

Переводчик снова повернулся ко мне. «Она настаивает, что это проблема часового пояса. Ты сам виноват, что поезд остался без тебя и твоих друзей.

«Но поезд не ушел без нас», — сказал я, наилучшим образом проявив смущенную невинность. «Мы все это время ехали в поезде. Вы уверены, что она проверила вагон-ресторан?

Я ждала ровно столько, чтобы увидеть, как на лице проводницы на голове, как русская женщина, появилась недоуменная складка.

Затем я поплелся обратно в свою каюту и лег спать.

Поездка на поезде не закончилась — впереди, помимо прочего, еще предстояла утомительная 81-часовая поездка из Иркутска в Москву. Но на тот момент я мог наслаждаться тем фактом, что Славная Транссибирская туалетная война официально закончилась.

И я — по крайней мере, по моей собственной оценке — вышел победителем.

Часть IV: Великая железнодорожная причуда

Причина, по которой большинство отчетов о поездках по Транссибирскому поезду настолько предсказуемы и безжизненны, заключается в том, что они теряют свое преимущество в попытках быть серьезными.

Находясь в надушенной мертвой тиске такой оптимистической искренности, многие писцы вводили своих читателей в заблуждение модными видениями трансконтинентальных мечтаний. Некоторые своенравные писатели допустили эту ошибку, превратив вид из окна поезда в мрачные размышления о том, как русская литература изменила их жизнь. Другие пытались уловить настроение самой страны, тщательно анализируя все, от своих новых русских знакомств до причудливых встреч с персоналом вагонов-ресторанов и любого опыта, связанного с обязательными рюмками водки.

Несколько отчаявшихся железнодорожных дневников пытаются оправдать свои долгие часы в поезде, привнося незначительные мелочи из достопримечательностей: как Томск полон радиоактивных отходов; как Тайшет когда-то был сталинским лагерем для сибирских ссыльных; как в Перми находится велосипедный завод; или как Красноярск производит холодильники и автомобильные шины.

Все это нормально. Но это далеко от самого поезда.

Это связано с тем, что поездка на поезде через Сибирь занимает очень и очень много времени и в основном происходит на маленькой причале, которая сильно гремит, обшита панелями из искусственного дерева и выходит в коридор, полный беспокойных людей, которые не купались несколько дней. .Если и есть что-то подлинное из этого опыта, то это, конечно, будет иметь мало общего с романами Бориса Пастернака, мнением повара Евгения Примакова или ужасно неэффективными качелями Зуевских фабрик. Скорее, если и можно почерпнуть какое-либо откровение, проведя несколько дней в одном поезде, то оно будет исходить из странных деталей, которые скрываются за обыденностью самого путешествия.

Это то, в чем я убедился, по крайней мере, когда мы с двоюродным братом Дэном сели в поезд, идущий в Москву, в Иркутске.

В конце концов, 81 час в поезде — это долгий срок, и я не хотел, чтобы 100 лет журналистских предубеждений испортили мой опыт еще до того, как они произошли.

В январе 1899 года первый регулярный транссибирский поезд начал доставлять пассажиров из Европейской России в Иркутск — «Сибирский Париж» — процветающий университетский город, в котором проживали всевозможные ссыльные, от дворян-декабристов. гражданам Польши признанным анархистам. В то время завершение строительства этой железнодорожной линии было триумфом, поскольку это способствовало заселению региона, консолидировало восточные претензии России к Китаю и Японии и открыло доступ к богатым природным ресурсам Сибири (таким как древесина, золото и уголь).Всего десятью годами ранее условия транспортировки на Дальний Восток были настолько ужасными, что добраться из Владивостока в Москву по пути на восток через Соединенные Штаты было быстрее, чем по самой России.

В первые дни существования железной дороги на выполнение участка Москва-Иркутск часто уходило больше недели; наше расписание на 1999 год предусматривало путешествие на три с половиной дня. Поскольку первые два этапа из Пекина и Улан-Батора мы ехали вторым классом, мы с Дэном решили — из соображений комфорта и из любопытства — потратиться на повышение класса обслуживания для перелета в Москву.

На первый взгляд обстановка в автомобиле первого класса казалась легким разочарованием — не из-за спальных мест (которые были чистыми и удобными) или проводниц (которые были полезны и приятны), а из-за компании. Когда я впервые приобрел обновление, я представлял своих товарищей-первоклассных путешественников засыпью шпионских романов: тучных русских мафиози с анорексичными подругами-супермоделями; высокомерные французские дипломаты с рычащими болонками; очкастые английские этнологи с увлекательными рассказами о финно-ургических удмуртах Сибирской равнины.На самом деле наша машина первого класса была заполнена в основном туристами из общежитий для пожилых людей из таких мест, как Миннеаполис и Темпе.

Конечно, в ходе поездки эти люди окажутся гораздо более непонятными и противоречивыми, чем поезд, полный шпионов.

Первый намек на двойственную натуру моих пожилых товарищей по поезду появился уже через пять часов после начала поездки, когда мой сосед через две двери, 72-летний мужчина из Калифорнии, внезапно промчался мимо меня в коридоре. Поскольку он всегда стремился со мной поболтать (он назвал меня «этим мальчиком из Орегона» после краткого разговора о колледже; я уже дважды слышал его рассказ о прибрежном шторме в Кус-Бей), я взглянул и посмотрел. как, полностью игнорируя меня, он резко повернул направо в хижину, полную его соратников, играющих в бридж.

«Это место похоже на Бермудский треугольник!» Я слышал, как он объявил.

«Что вы имеете в виду, Бермудский треугольник?» — раздался голос из кабины.

«Я имею в виду, что только что увидел русского парня в рубашке с надписью« Калифорния »».

«Так почему же это Бермудский треугольник?»

«Ну, потому что это кажется странным — русский в рубашке с надписью« Калифорния »».

«Я думаю, вы думаете о« Сумеречной зоне », — заметил третий голос.«Бермудский треугольник — это место, где исчезают корабли и самолеты. «Сумеречная зона» — место, где происходят забавные вещи ».

«Я не говорил, что забавно видеть русского в рубашке« Калифорния »; Я сказал, что это странно ».

«Сумеречная зона» — это не смешно, ха-ха; это смешно-странно. Бермудский треугольник совсем не смешной; здесь исчезают самолеты и корабли ».

Четвертый голос вмешался с фальшивым протяжным голосом Джона Уэйна: «Да, и эта игра исчезнет, ​​если вы не закроете дверь, не закроете лицо и не сыграете рукой.”

«Ха-ха! Это не шутка. Клянусь, нам приходится ждать 20 минут каждый раз, когда ты идешь по коридору, чтобы понюхать розы ».

Когда дверь закрылась и коридор затих, я стоял в изумлении. Мои семидесятилетние соседи — которые всегда разговаривали со мной дружелюбно, наполовину заинтересованно, как люди, ведущие светскую беседу со времен Великой депрессии — болтали друг с другом, как кучка курящих почек, низко-культурных … ссылаясь на пользователей каналов Gen-X.

Вдохновленный, я провел остаток поездки, тонко пытаясь увлечь своих пожилых знакомых добродушным сарказмом и рефлексивной иронией, но это просто не сработало.Что бы я ни говорил, они всегда возвращали наш разговор к погодным условиям, родственникам, когда-то жившим недалеко от моего родного города, или новомодным чудесам Гор-Текса.

Я провел время в первом классе, чувствуя себя антропологом, который не может изучить примитивные племенные обычаи, потому что туземцы думают, что более прилично говорить с ним на шекспировском английском.

Вскоре после поездки мы с двоюродным братом Дэном впали в безразличный распорядок дня в первом классе, который вращался вокруг чтения, чаепития, взгляда в окно каюты и бесцельного блуждания по коридорам.Со временем я бы совершил приключение в машине третьего класса, но никогда не рассматривал этот вариант до самого конца поездки.

Несмотря на все мои попытки погрузиться в романтику Транссибирского транзита, я обнаружил, что чувство задумчивости поддерживается только очень короткими дозами. Это оставило у меня много простоев. В 81-часовой поездке простои складываются. Таким образом, помимо моих гериатрических соседей и нескольких книг, самое близкое к моментальному развлечению у меня было то, что Дэн засыпал на 15 минут, а затем просыпался и рассказывал мне, что ему только что снилось.

«Я готовился к восхождению на Эверест с тобой и каким-то альпинистом-хиппи», — сказал Дэн после того, как заснул и проснулся в середине нашего второго дня в поезде. «У меня были проблемы с затягиванием ботинок, потому что на мне были эти тонкие, как колготки, носки« Gold Toe ». Я также волновался, потому что забыл взять с собой теплую одежду, а дорога, по которой мы пошли в базовый лагерь, очень напоминала шоссе США 59, пролегающее через Гарнетт, штат Канзас ».

«Сон на Эверест», — сказал я ему. «Это должно что-то значить.”

«Да, может быть. Но Эверест, казалось, начинался у верхней границы стены коридора, и пока вы с хиппи продвигались по леднику, ваши страховочные веревки были намотаны на этот короткий серый промышленный ковер. Я подумал про себя: «Черт, я никогда раньше не использовал техническое альпинистское снаряжение, но Эверест, похоже, находится в помещении. Насколько это может быть сложно? »

«А вы тогда пробовали?»

«У меня не было шанса; Я проснулся раньше, чем успел попробовать. Последнее, что я помню, это то, насколько коммерчески экстремально вы и хиппи выглядели, когда поднимались на гору.Эверест в метель и флуоресцентное освещение ».

«Прекрасно», — сказал я. «Очень странно. Вам следует чаще засыпать ».

Мы с Дэном заняли койку, которая, хотя и была удобной, сильно отличалась от предложенных кают первого класса в оригинальном поезде. Во время парижской «Выставки Universelle» 1900 года российское правительство продвигало свой недавний подвиг Транссибирской инженерии, представив выставку, которая обещала библиотеки, музыкальные залы, спортивные залы и отделанные мрамором ванны в вагонах первого класса.Спустя столетие ближайшим первым классом к мраморной ванне была алюминиевая раковина, а ближайшим элементом музыкальной комнаты был потрескивающий динамик в салоне, который непрерывно воспроизводил эклектику — от «Жар-птицы» Стравинского до «Танца теней» Пчелы. Ну да ладно.

Я проводил большую часть своего времени в каюте, глядя на сибирский пейзаж. За железнодорожными путями равнину покрывали хвойные таежные леса, а на горизонте белыми спичками выделялись березовые насаждения.На открытом пространстве круглые груды сена стояли в ярких сине-зеленых полях; пурпурные луга драпировали долины. Деревенские жители бродили по болотам и пастбищам: мужчины в голубых комбинезонах с деревянными вилами; девушки в голубых платьях собирают овощи; мальчики в синих шляпах бродят по пояс в грязных канавах. Придорожные кладбища располагались за небесно-голубыми железными заборами — их красочные гирлянды и выбеленные надгробия переходили в деревья, создавая иллюзию, что могилы простираются под тайгой вплоть до Арктики.

Эти прицелы изменились лишь незначительно по мере прохождения миль. Иногда для разнообразия я отворачивался от окна и смотрел, как пейзаж отражается в стенах моей каюты — прыгая и дрожа по пластиковому дереву, как расплывчатая кинохроника 1940-х годов.

Люди из тура Elderhostel иногда заходили ко мне в каюту, чтобы поболтать («А откуда вы, ребята, вы сказали?»), Но они были наиболее заметными и шумными прямо перед остановкой станции. В ожидании этих коротких перерывов на платформе наши соседи откладывали вышивки и игры в мост и пробивались к выходу из коридора.Слушать их болтовню, пока они пробирались мимо моей двери, было все равно что листать телеканалы УВЧ:

«Я не знала, что Шерил Тигс 50».

«Хорошо сохранилась, правда?»

«На платформе продают челюсти. Ха-ха! »

«Это был мужской купальный костюм, который я унаследовал, и он был полностью шерстяной».

«Вы наполняете воздухом таз, затем желудок, затем горло. Выдохните пять минут, и все пройдет ».

«Посмотри на меня: я решил, что не хочу выглядеть как турист.”

«Вам нужно остерегаться гангрены. Ха-ха! »

«Я чувствую запах рыбы. Давай купим рыбу.

«Ха-ха! Он сказал, что собирался поймать рыбу! »

«Я сделаю это! Я куплю рыбу и отдам ей! »

«Если ты дашь мне рыбу, я дам тебе развод».

«Если мы разведемся, я заставлю тебя оставить себе рыбу».

«Посмотрите на него! Этот сумасшедший сукин сын действительно собирается пойти и купить рыбу! Ха-ха! »

На каждой остановке на станции продолжительностью более двух минут вся команда Elderhostel выскакивала из машины в тот момент, когда проводница спускалась по ступенькам вагона, а через несколько секунд спешила обратно, сжимая в руках сосиски, шарфы ручной работы, бутылки водки с черного рынка ( «Посмотри, что у меня есть, ха-ха!») И свежие овощи.По сравнению с Дэном мы с Дэном, должно быть, казались полными чепухами.

Не желая чувствовать себя бездельником, я каждый вечер спускался в вагон-ресторан, чтобы поужинать с моими старыми друзьями Марком и Джеймсом, которые переносили этот этап путешествия вторым классом. По общему признанию, дух товарищества был более мотивирующим фактором, чем еда.

«Этот бифштекс на вкус как мочалка со вкусом говядины», — пожаловалась я за ужином в нашу вторую ночь. Марк и Джеймс сочувственно скривились, без особого энтузиазма жевая свои собственные бифштексы.

«Это твоя ошибка», — сказал молодой русский парень за соседним столиком. «У тебя есть говядина. У тебя должен был быть омуль. Этим славится Сибирь ».

«Омуль? Я не видел его в меню ».

«Этого нет в меню, но в этом поезде оно есть всегда. Это рыба, родственница лосося. Найти его можно только на Байкале. Он плачет, как ребенок, когда его ловят рыбаки. Ешьте солёным. Это очень хорошо.»

«Спасибо за наводку», — сказал я. «Ваш английский, кстати, звучит великолепно — очень естественно.”

«Спасибо», — сказал русский. «Меня зовут Алексей. Я учился в Калифорнии; теперь я работаю в Gillette. Вы знаете: «Лучшее, что может получить мужчина». Сегодня я еду медленной дорогой в Новосибирск. Ты тоже здесь по работе? »

«Нет, просто ради удовольствия».

«Весело? В этом поезде? Я думаю, может ты немного сошел с ума.

«Это классическая поездка», — сказал я. «Приключение.»

— усмехнулся Алексей. «Это не приключение. Нужно попробовать что-то экстремальное — прокатиться на истребителе МиГ, или прыгнуть с парашютом с вертолета, или заняться скалолазанием на Камчатке.Вот чем в наши дни развлекаются туристы в России. Поездки на поезде — это старомодно.

«Транссибирская магистраль — это как русская версия путешествия по Америке в кабриолете», — настаивал я. «Это приключение. Это не крайность, но все же приключение ».

«Это не совсем приключение. Единственный способ получить приключение в этом поезде — пойти в третий класс ».

«Почему? Что в третьем классе.

Алексей улыбнулся мне. «Иди туда, и ты узнаешь.”

На следующее утро, когда мне больше нечего было делать, я сделал именно это.

Первое, что я запомнил в третьем классе, — это порыв зловонного воздуха, когда я вошел — взбаламучивающая краска ступни и подмышки, алкоголь и моча, окурки и трещины в ягодицах. Пятьдесят четыре человека были запихнуты в открытую койку; весь вагон выглядел как что-то из нелепой тайны убийства: мужчины в пижамах, прижимающие к ушам транзисторные радиоприемники; маленькие девочки поют про себя сладко-высокими голосами; маленькие мальчики сжимают пачки сигарет; крупные женщины с зубами из нержавеющей стали; подростки с маслянистыми лицами в спортивных костюмах; два огромных небритых мужчины потеряли сознание на одной кровати.

Я дышал через рот, пока спускался по вагону, пытаясь вести себя небрежно. Когда я добрался до конца вагона, я понял, что у меня нет настоящей стратегии посещения третьего класса. На полпути к вагону меня окликнул голос по-английски.

«Привет!» Я оглянулся и увидел лысеющего круглолицого мужчину лет сорока, улыбающегося мне. Он явно очень гордился своими знаниями английского и говорил довольно громко. «Откуда вы?» он крикнул.

«Соединенные Штаты», — сказал я, благодарный, как минимум, за то, что это взаимодействие подтвердило мою поездку в третий класс.Мужчина громко перевел: «Америка!» Около дюжины человек повернулись, чтобы послушать.

«Что вы думаете о Беверли-Хиллз?» — спросил лысеющий, все еще улыбаясь.

По какой-то причине я не мог придумать разумно звучащего способа ответить на этот вопрос. «Гм, это очень мило», — сказал я. «Там живет много богатых людей».

«Что вы думаете о Китае?»

«Хорошее место. Много людей.» При нормальных обстоятельствах я бы утомил этих людей до смерти, но после двух дней в руководящем посте я стал чем-то вроде умного игрока.

«Что вы думаете о России?»

«Очень хорошо. Очень интересно.» Было несколько кивков, несколько саркастических стонов.

«Что значит» пошел на хуй «?»

«Это плохое слово. Тебе не следует его использовать «. Лысеющий мужчина перевел; арахисовая галерея нахмурилась и кивнула.

«Что вы думаете о русских женщинах?»

Зарубежный опыт научил меня отвечать на подобные вопросы мягко и положительно, что не интересует потенциальных сутенеров и не раздражает территориальных пиздев.«Русские женщины очень милые и симпатичные, — сказал я.

Почему-то всем этот ответ показался смешным. Хихикая, лысеющий мужчина указал на девушку лет 14, задняя часть которой свисала с низа очень коротких штанов. «Что вы думаете об этой женщине?» он закричал.

Не понимая, о чем идет речь, я решил остаться со своей линейкой товаров. «Она кажется очень милой и красивой».

Мой переведенный ответ привел к столпотворению. Лицо девушки покраснело, и мать пыталась прижать ее ко мне.Старухи кричали, как подростки, старики выли от смеха; из ниоткуда появилась бутылка водки.

«Оставайся здесь!» — радостно крикнул лысеющий, взял водку и огляделся в поисках чашки. «Может, ты поцелуешь ее позже!» Он немедленно перевел эту остроту, к большому удовольствию арахисовой галереи.

Стоя там, оглядываясь вокруг, я понятия не имел, что происходит. Я знал, что пробыл в вагоне третьего класса минут 10. Я знал, что эти 10 минут уже были интереснее, чем предыдущие 24 часа вместе взятые.

Я знал, что не хочу оставаться ни на минуту дольше.

В соответствии с вдохновляющими стандартами морали, установленными в таких фильмах, как «Титаник» и «Общество мертвых поэтов», мне следовало остаться и попытаться развлечься или чему-то научиться. Дело в том, что я не хотел ловить день или резвиться в управлении. Мне не хотелось напиваться водки, учить ругательства по-русски или сосать рот со славянской Лолитой в задницах. Безвкусное спокойствие первого класса необратимо утомило меня: я жаждал бессобытийности.

Извинившись, я сбежал из вагона третьего класса. Войдя в коридор первого класса, я не был уверен, что встречусь с вызовом Алексея «приключения», и мне было все равно. Если два безразличных дня в первом классе чему-то меня и научили, то это научили меня жаждать большей безразличия.

Вернувшись в свою каюту, я обнаружил, что у кузена затуманенное от сна глаза.

«Вы вздремнули еще раз?» Я спросил.

«Да, думаю, да».

«Вам приснилось?»

Дэн нахмурился, на мгновение задумавшись.«Мне приснился медведь коала».

«О да? Что он сделал? »

«Ничего не сделал. Он просто сидел в руках мужчины-смотрителя зоопарка. На передней лапе у него была маленькая белая перчатка от смокинга, которая очень нежно цеплялась за волосы на руке смотрителя зоопарка.

«И что это было?»

Мой двоюродный брат пожал плечами. «Вот и все».

Практически моя поездка в Москву закончилась не на Ярославском вокзале, а в мое четвертое утро в поезде, когда я проснулся рано, чтобы сесть в вагон-ресторан и записать достопримечательности в свой дневник.«Водонапорная башня, словно страж, на рельсах», — написала я, глядя на улицу. «Обрушилась лесопилка рядом с стоящими деревьями. Груды железа: откуда они берутся? Березы как спички ».

Остановившись на мгновение, я перевернул несколько страниц в блокноте. «Березы, похожие на белые спички на горизонте», — гласила более ранняя запись. Я пролистал еще несколько страниц и нашел еще одну аналогию березы со спичками, прямо рядом с записью, в которой водонапорные башни сравнивались с часовыми. Положив ручку, я перечитал свой дневник.

За три дня я сделал восемь отдельных ссылок на разрушенные здания и пять ссылок на выцветшие или сломанные коммунистические фрески / символы. Я использовал слово «дозорный» четыре раза, чтобы описать три разные вещи. Последние 3000 километров тайга никогда не переставала быть «бесконечной», березы неизменно были «как спички», а разлагающиеся «остатки советского общества» никогда не переставали быть ироничными.

Пока я сидел и размышлял о своей избыточности, вошла четверка из тура Elderhostel и села в дальний конец вагона-ресторана.Они не заметили меня в моей будке и оказались в ловушке собственной причудливой, наполненной чудесами версии поезда.

«Вы видели ту женщину-железнодорожника, когда мы шли сюда?» — сказал голос. «Она выглядела очень классно. Хорошие кости и темные волосы, как у Джеки О. »

«Да, я видел ее», — последовал ответ. «Жаль, что она не работает в нашей машине. Они должны поменять этих людей через пару дней ».

Третий голос: «Эй, что случилось с Джеки О. Младшим?»

Четвертый: «Что ты имеешь в виду, Джеки О.Младший? »

«Дочь Джеки О. Не дама поезда; настоящая Джеки О. Что случилось с ее дочерью? »

«У Джеки О. была дочь?»

«Конечно, у нее была дочь. У нее была дочь, прежде чем у нее родился сын, черт возьми ».

«Какой сын?»

«Ее сын, болван. JFK Junior! »

«Подождите, вы хотите спросить меня о Кэролайн Кеннеди?»

«Ага, это она. Кэролайн Кеннеди ».

«Так где ты спрашиваешь меня о Джеки О.Младший? Ты проклятый болван! »

«Неважно. Что случилось с Кэролайн Кеннеди?

«Не знаю. Вы слышали, что с ней что-то случилось?

«Я не это имел в виду: я имел в виду, что с ней случилось? Где она? Что она делает?»

Когда мои пожилые товарищи по поезду раскрыли тайну Кэролайн Кеннеди и перешли к разговору о недостатках русского томатного сока, я закрыл блокнот и положил его на дно своего дневного рюкзака.

Несколько дней спустя сумасшедшие ночи в Москве и Санкт-Петербурге ускорили возвращение моего журнала — но в тот момент, даже когда Москва находилась в 400 милях от меня, я понял, что он больше бесполезен.

Пожелав команде Elderhostel доброе утро, я вернулся в свою каюту, чтобы посмотреть, не снилось ли моему кузену чего-нибудь нового.

Часть V: Сексуальная библиотекарь по имени Наташа и другие сюрпризы Новороссии

Наташа была бледной, с тонкими губами и непослушной копной каштановых волос, которую она безуспешно пыталась укротить заколками для волос.Она работала библиотекарем в Санкт-Петербургском университете, и тогда мне это показалось очень экзотическим и сексуальным. Каждый раз, когда ее друг Даниил уходил с балкона, я целовал ее, а она целовала меня в ответ. Хотя нам, очевидно, не суждено было быть любовниками, это был хороший способ скоротать время. Было почти четыре часа утра, и никто из нас не был трезв.

Проблема с поцелуями Наташи заключалась в том, что, будучи библиотекарем, она была переполнена интересными фактоидами и наблюдениями о Вселенной.Поскольку она не говорила по-английски, нам приходилось прекращать целоваться и вызывать Даниила каждый раз, когда на нее приходило новое прозрение. Без сомнения, смазанная несколькими часами питья и танцев, ее прозрения приходили примерно раз в 90 секунд.

«Даниил!» она звонила в пятый раз за 15 минут. Даниил, недавний выпускник Санкт-Петербургского университета, устраивал вечеринку в нерабочее время на своей уютной заброшенной аварийной площадке на втором этаже недалеко от популярного района Невский проспект. Потолки в старой квартире были высокими и грязными, на столе стояли пустые пивные бутылки, а на горячей плите в гостиной кипел чайник от похмелья.Старые советские обои были покрыты граффити с волшебными маркерами, некоторые из которых были нашими.

В дверях появился Даниил со своей обычной иронической ухмылкой, и Наташа заговорила с ним несколько мгновений. «Натша хочет знать, кого я тебе напоминаю, — сказал он мне. «На кого я похожа?»

Я внимательно посмотрел на Даниила. Он был высоким, с детским лицом, с узкими плечами и кучерявыми светлыми волосами. «Вы похожи на молодого судью Рейнхольда. Он американский актер.”

Даниил перевел и засмеялся над ответом Наташи. «Она говорит, что ты ошибаешься. Судя по всему, я похож на фон Коцебу ».

«Кто такой фон Коцебу?» Я спросил.

«Понятия не имею, — сказал он. Он на мгновение уточнил с Наташей. «Судя по всему, это не только Фон Коцебу, но и Август Фрейдрик Фердинад фон Коцебу. Наташа говорит, что он был второстепенным немецким драматургом, работавшим на государственной службе России 200 лет назад ». Он остановился, смеясь, когда Наташа рассказала ему последние подробности.«Наташа говорит, что его пьесы были поверхностными, его убили как реакционера».

Я восхищенно покачал головой. «Я завидую таланту Наташи делать действительно странные намеки, — сказал я, — но я думаю, что лучше сравнить себя с кинозвездой».

В восторге Даниил велел мне записать «Судья Рейнхольд» перед тем, как вернуться в свою квартиру.

Через пять минут у Наташи произошло еще одно прозрение, и она позвала Даниила обратно на балкон. «Наташа говорит, что мы должны покупать американские сосиски», — перевел он.«Она говорит, что хочет показать тебе кое-что очень важное. Чудо.»

«Что за чудо?»

«Она не скажет, — сказал Даниил. «Она говорит, что нам сначала нужно достать американские сосиски».

Решив, что глупо отказываться от какой-либо чудесной предрассветной демонстрации с участием профессионального библиотекаря и обработанного мяса, я дал свое согласие.

«И пусть ваш двоюродный брат поедет с нами», — добавил Даниил.

С моим двоюродным братом Дэном — 23-летним бывшим полузащитником, недавно окончившим литературную программу Канзасского университета — обращались как с рок-звездой с тех пор, как я сообщил русским, что он когда-то ужинал. с Уильямом С.Берроуз. Тихий и сдержанный по натуре Дэн настаивал на том, что он просто сидел с Берроузом на большом собрании несколько лет назад, но нашим русским друзьям не хватало смирения. Наташа уже потребовала автограф.

Как только мы загнали Дэна в загон, мы направились вниз по лестнице на предрассветные улицы Санкт-Петербурга, готовые к любым чудесам, которые встретятся на нашем пути.

Последний этап моей дороги Пекин-Стрит. Поездка в Петербург на поезде была простой: мы с Дэном сели в полуночный поезд в Москве, свернулись на верхних койках, как пара космонавтов, и проснулись в Санкт-Петербурге.Петербург. Мы вышли из железнодорожного вокзала и увидели фантастическое видение величественных старых зданий, изогнутых каналов и солнечного света.

Лишь в тот вечер мы осознали, что наш приезд в Санкт-Петербург совпал с убийством из гранатомета местного нефтяного барона Павла Капыша. По сообщениям СМИ, бронированный Chevy Blazer Капыша был взорван на куски на Университетской набережной среди бела дня. В причудливом постмодернистском повороте туристу удалось запечатлеть все нападение на видеокассету.

До этого инцидента я почти забыл о растущей репутации России как места почти анархии.

Как туристу трудно определить, насколько далеко зашла зараженная коррупцией Россия. По иронии судьбы, Москва — город, который стал олицетворением олигархических излишеств Новой России — была прекрасным местом, чтобы провести несколько дней после моей 81-часовой поездки на поезде из Иркутска. Отчасти благодаря ремонту, который возглавил Юрий Лужков (мэр города, который тратит деньги бесплатно), туристические районы Москвы выглядели чистыми, величественными и новыми.Парковые зоны вокруг Кремля были мирными и романтичными — видение старых статуй и молодых пар, военных мемориалов и киосков с пиццей. Старый Арбат был полон уличных артистов и ресторанов интернациональной кухни. Даже старые станции метро обладали ретро-шармом: спускаясь на крутых двухскоростных лифтах, чтобы сесть на поезд, я не мог не подумать, что округлый сталинский стиль и современный дизайн сделали это место похожим на внутри НЛО.

Конечно, мне не нужно было ехать очень далеко в унылые окраины Москвы, чтобы разбиться о футуристические иллюзии.Мне также не пришлось глубоко копаться в газете, чтобы понять, что Россия в беде. Экономика рухнула за год до этого, и национальный ВВП был вдвое меньше, чем в 1991 году; Средняя продолжительность жизни московского мужчины за десять лет фактически снизилась. Резервы МВФ размещались в офшорных банках или полностью исчезали. Оптимистичные реформы, проводимые Западом, ни к чему не привели. На Кавказе кипела война. В политическом и экономическом плане будущее России не выглядело таким уж радужным.

Интересно, однако, что демографическая группа, которая чаще всего ассоциируется с будущим любой страны — молодежь, — казалось, переживала эксцентричный ренессанс, когда я был в Москве.Спустя почти десять лет после появления новых свобод российская молодежная культура все еще процветала сразу во всех направлениях. Пять десятилетий моды 20-го века сосуществовали одновременно: мальчики-подростки в выкрашенных в галстуках мускулистых рубашках держались за руки с девочками-подростками в ярко-оранжевых мини-юбках; грубые мальчишки в фетровых шляпах терлись плечом к плечу с бунтовщиками в носу; Кожаные куртки Джеймса Дина соревновались с летними костюмами Дона Джонсона; Металлисты и моторхеды пили пиво со скинхедами и тупицами.

Среди этого яркого смешения молодежной культуры я обнаружил странное отсутствие отчаяния.По общему признанию, три вечера на московских дискотеках и грандж-барах вряд ли позволяют мне анализировать, но я обнаружил, что российские подростки и молодые люди не более мрачны, чем их американские сверстники. Более того, по сравнению с модной тревогой, охватившей американскую молодежную культуру в начале 90-х, российское выражение пессимизма, которое я действительно видел, казалось совершенно оптимистичным.

Наверное, громче всех поют «No Future» те, кто может быть уверен, что слова к ним не подходят.

Поздно ночью после моего последнего полного дня в Москве, я возвращался в свой дом с дискотекой возле Красной площади, когда я увидел двух мальчиков-подростков, стоящих под Троицкой башней Кремля и кричащих изо всех сил.Подойдя ближе, я смог разобрать, о чем они говорят.

«Борис Ельцин!» закричал более высокий мальчик.

«Борис Ельцин!» кричал другой.

По очереди и крича без различимого ритма, мальчики повторяли имя своего президента снова и снова, останавливаясь только для того, чтобы согнуться от смеха. Удивленный, я наблюдал за их зрелищем, когда проходил мимо, гадая, пытались ли они сделать заявление или просто развлекались. Я подумал, есть ли какой-нибудь хороший способ различить эти два вида деятельности.

Интересно, знали ли мальчики, где Борис Ельцин в тот момент, или они просто представляли, как он (как и я) шатается, как зомби, по нижним коридорам Кремля, делает глубокие глотки из бутылки и пьяно требует пересадки сердца .

В конце концов, единственными русскими, с которыми я действительно общался за какое-то время, были Даниил и Наташа. Мы с Дэном впервые встретились с ними в Money Honey, рокабилли клубе в паре кварталов от Невского проспекта в Санкт-Петербурге.Петербург. Когда мы прибыли в 8:00, клуб был переполнен, и нам пришлось разделить столик позади с полдюжиной россиян. По традиционным клубным стандартам «Денежный мед» не выглядело особенно привлекательно: его интерьер был мягким; его клиентура немного неряшливая, средний класс.

Я почти начал задаваться вопросом, в чем привлекательность этого места, когда группа вышла на сцену и начала исполнять каверы на Элвиса. Внезапно на танцпол ворвалась комната, полная неуклюжих людей и (в самом прямом смысле, который я когда-либо видел лично) сошла с ума.Наш стол опустел за секунды, и бледная женщина с тонкими губами справа от меня взяла меня с собой. Мои качели в стиле рокабилли были явно неуклюжими, как и все остальные: полная комната людей кружилась с раскованной антихипстерской напористостью, спастичностью и экстазом. Это было страшно и прекрасно.

Только после первого сета мы все вернулись к столу, и я узнал, с кем танцую. «Это Наташа», — сказал рыжеволосый парень, который позже представился Даниилом. «Она говорит, что не может решить, выглядишь ли ты умным или нет.Она хочет знать, читаете ли вы книги ».

«Конечно, я читаю книги», — сказал я.

«Она говорит, что когда такой человек, как ты, останется один, без книги, он мгновенно потеряется».

«Что это значит?»

Даниил на мгновение пояснил. «Она действительно не говорила этого», — сказал он. «Она цитировала Достоевского. Это должно было быть шуткой.

«Извините, я не понял».

«Ну, она очень серьезно относится к книгам. Она библиотекарь.Все женщины за этим столом — библиотекари ».

Я внимательно посмотрел на Наташу и двух других женщин за столом. Увидев их выходки на танцполе, я с трудом мог представить себе, чтобы кто-нибудь из них ставил книги на полки. «Какие они?» — сказал я шутливо. «Адские библиотекари?»

Даниил перевел, и Наташа ухмыльнулась. «Ей нравится название« Адские библиотекари », — сказал Даниил. «Это как« Ангелы ада ». Это слово Хантера С. Томпсона, да?

«Ну, он не придумал термин.Он просто написал о них. Это банда мотоциклистов.

«Да, конечно, но Наташа на мотоциклах не катается; она читает книги. А Хантер С. Томпсон очень популярен в России. Его книга в Лас-Вегасе в наши дни стала бестселлером.

«Еще? Это довольно старая книга «.

«Да, но на русский его только недавно перевели. Многие старые американские книги сейчас переводятся на русский язык. Вы слышали об Уильяме С. Берроусе?

«Конечно. Он прожил последние годы своей жизни недалеко от того места, где я вырос.Мой двоюродный брат ужинал с ним года три или четыре назад.

«Хотел бы я встретиться с вашим кузеном».

«Вы сидите за одним столом с ним», — сказал я, указывая на Дэна.

Даниил с удивлением посмотрел на Дэна и что-то сказал библиотекарям по-русски. Их болтовня прекратилась, и они свернули в сторону Дэна. Мой молчаливый кузен был звездой стола до конца вечера.

Много часов спустя, спустя много времени после того, как Money Honey закрылся, я стоял у киоска с Дэном и Даниилом, пока Наташа делала покупки для своих чудо-вайнеров.

«Вы знаете, в чем суть этого чуда?» — спросил я Даниила.

Даниил пожал плечами. «Дешевое счастье», — сказал он. Он помолчал, затем усмехнулся. «Или, может быть, благородное страдание».

Видя, что я не реагирую, он продолжил. «Это была еще одна шутка с Достоевским», — сказал он. «Наташа с ними справляется лучше меня. Вы знаете, он написал «Преступление и наказание» в этом районе ».

«Серьезно, или это тоже шутка?»

«Это правда. Я могу показать тебе его старую квартиру, если хочешь.Это очень близко к моей улице.

«Если Достоевский — ваш сосед, почему вас всех так волнует такой человек, как Уильям С. Берроуз?»

Даниил на мгновение задумался. «Это хороший вопрос. Думаю, это потому, что он мне не сосед ».

Я решил, что надо сейчас или никогда не задавать вопрос, который меня беспокоил. «Что ты думаешь о будущем здесь, Даниил?»

«В России?» Даниил вздохнул. «Будущее будет будущим. Мне нравится щас. Это 1999 год.Всего через несколько лет это будет звучать очень старомодно: 1999 год. Через несколько лет никто не будет думать о нем прямо сейчас. Поэтому я не буду думать о будущем. Это справедливо, не правда ли? »

Наташа вышла из киоска с пакетом вайнеров и лукавой улыбкой. Даниил интерпретировал, как она творила чудо.

Наташа достала вайнера. «Есть ли у червя душа?» — спросила она нас, выставив перед собой чепуху.

«Это не червь», — сказал я.

«Но есть ли у червя душа?»

«Не знаю», — сказал я.«Скажем так».

Наташа сломала вилку пополам. «Теперь у нас есть два червяка. Где душа? Куда это делось? На какой стороне душа? »

Я задумался на мгновение. «Ну, я бы сказал, что душа разделяется, как это делает червь. У тебя две души ».

Наташа улыбнулась и разорвала винодельню на четыре части. «А если я разделю их снова?»

«Тогда вы получите четыре души».

«Тогда это чудо», — сказала она. «Я создал три новых души». Она торжествующе протянула мне обрывки лохмотья.

Бывают случаи в жизни, когда вы слишком устали, сбиты с толку и развлекаетесь, чтобы делать что-нибудь, кроме как громко смеяться.